КОММЕНТАРИИ ЮРИСТА: Медицинские работники, представители самой гуманной на земле профессии, окруженной, по выражению К. Маркса и ф. Энгельса, «священным ореолом почетной человеческой деятельности», пользуются в нашей стране всеобщим признанием и заслуженной любовью. Забота об охране жизни и здоровья населения, как известно, постоянно находится & центре внимания Коммунистической партии и Советского государства.
Об этом красноречиво свидетельствуют и решения XXIV съезда КПСС, и Основы законодательства СССР и союзных республик о здравоохранении, в которых сказано, что система охраны здоровья в СССР является одним из величайших завоеваний социализма.
Не случайно, поэтому в наших условиях каждый случай привлечения к судебной ответственности врача или иного медицинского работника за ненадлежащее оказание им помощи больному становится предметом живейшего обсуждения, привлекает внимание широкой общественности.
Особую остроту приобретают такие случаи, когда тот или иной медицинский работник незаконно и необоснованно привлекается к уголовной ответственности.
И хотя такие случаи очень редки, они тем не менее все же имеют место, со всеми вытекающими из них отрицательными последствиями.
Об одном таком случае и рассказывается в судебном очерке Владимира Любовного «Беда не делится пополам…».
Прежде всего следует заметить, что решение вопроса об уголовной ответственности врачей и других медицинских работников за преступно-ненадлежащее выполнение своих профессиональных обязанностей представляет немалые трудности.
Это объясняется в значительной мере спецификой врачебных действий, все разнообразие которых нередко не поддается точной регламентации в официальных инструкциях и приказах.
В связи с этим не могут не возникать определенные затруднения и при правовой оценке различных нарушений медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей.
Не случайно в медицинской и юридической литературе и практике с давних пор и по сие время так называемые «врачебные дела» служат предметом оживленных дискуссий, разноречивых высказываний и не всегда единодушных рекомендаций.
Что греха таить, в следственной и судебной практике вопросы «неправильного врачевания» также иной раз решаются, к сожалению, не всегда без ущерба для законности. Однако, несмотря на сложность и специфику таких дел, все они должны получать в уголовном судопроизводстве правильное и единообразное разрешение и, разумеется, не иначе, как в рамках закона и на основании закона.
Следователи, прокуроры и судьи так же не имеют права на юридическую ошибку, как и медицинские работники на ошибку врачебную. И те и другие ошибки, помимо всего остального, нередко влекут тяжелые и не всегда поправимые последствия. Вот почему такого рода ошибки не только нежелательны и недопустимы, но при определенных условиях даже преступны и, стало быть, уголовно наказуемы.
В нашу задачу не входит разбирать все вопросы, относящиеся к столь важной и сложной проблеме, тем более что некоторые из этих вопросов все еще не получили исчерпывающего и бесспорного разрешения в науке и практике. Вернемся поэтому к судебному очерку и попытаемся прокомментировать с юридической точки зрения действия врача.
Мне представляется, что следователь недостаточно квалифицированно произвел расследование по данному делу.
Прежде всего, он некритически отнесся к заявлению матери пострадавшего.
После гибели сына она стала утверждать, что это случилось «через операцию» и что врач Л. А. Новикова по «своей неумелости погубила его… лечила неправильно». Нетрудно понять в данном случае горе матери в связи с трагической и нелепой смертью ее сына.
Однако прокурор и следователь не должны были принимать опрометчивые решения под влиянием тяжелых переживаний матери. Их обязанность состояла в том, чтобы скрупулезно, со всей тщательностью, не спеша, объективно разобраться во всех обстоятельствах дела, достаточно сложного, чтобы пренебрегать любыми, даже незначительными, на первый взгляд, возможностями в поисках истины. К сожалению, следствие не во всех вопросах разобралось так, как это требовалось.
Нельзя сказать, что у прокурора не было повода для возбуждения дела против врача.
Ограничиться предварительными выводами ведомственной врачебно-контрольной комиссии прокурор и следователь, разумеется, не могли, а последующая судебно-медицинская экспертиза усомнилась не только в добросовестности Новиковой, но и в ее возможностях квалифицированно произвести сложную операцию. Более того, эксперты, подтвердив экстренную необходимость операции, вместе с тем признали, что врач действовала чрезмерно поспешно и даже допустила какую-то техническую ошибку, в результате которой от большой потери крови наступила смерть больного. При наличии таких заключений сведущих лиц следователю не оставалось ничего другого, как продолжать расследование.
Но не следовало спешить с выводами.
Следователь, ничтоже сумняшеся, посчитал выводы экспертов за «готовый приговор» и недолго думая закончил следствие.
Дело при этом не столько в том, что следователь не глубоко вник в отношения между сотрудниками больницы. Показания медсестры Замятиной не проливали света на непосредственные причины смерти больного, которые следователь не потрудился выяснить, акцентировав свое внимание на установлении неправильных медицинских действий оперировавшего врача.
Автор очерка правильно обращает внимание на то, что следователь недостаточно критически отнесся к заключению экспертов и, несмотря на существенные разноречия этого заключения с выводами врачебной комиссии, не прибегнул к помощи компетентного арбитра. Следователь даже не поставил перед экспертами вопрос, имевший решающее значение,— было ли наступление смерти неизбежным независимо от безупречного производства операции. Только в ходе судебного разбирательства этот пробел был восполнен. Суд, тщательно исследовав все материалы дела, установил, что врач Новикова не могла совершить невозможное — вылечить неизлечимого!
На суде выяснилось со всей очевидностью, что в связи с исключительными обстоятельствами, требовавшими срочной операции, Новикова пошла на вполне оправданный врачебный риск производства сложной операции своими силами, несмотря на недостаточный хирургический опыт.
Промедление в производстве операции таило periculum in mora — серьезную опасность и граничило с преступным бездействием. Врач Новикова мужественно взяла на себя ответственность за исход операции, понимая, что исполнить свой долг иногда бывает тяжело, но еще мучительнее — не исполнить его.
Новикова могла так представлять себе дело, ибо неизбежность смерти больного не была для нее в то время очевидной.
Никто, разумеется, не огражден от возможности допустить ошибку. В данном случае Новикова профессионально безупречно произвела операцию и не допустила никакой медицинской ошибки.
Именно такую оценку операции дал профессор Рудин, мнение которого впоследствии восторжествовало и на суде. Иными словами, врач Новикова не допустила никаких просчетов, которые находились бы в прямой причинной связи со смертью больного.
Если бы даже какое-либо упущение и возможно было инкриминировать Новиновой, то и в этом случае она не подлежала уголовному наказанию, там как наступление смерти было неотвратимым из-за несовместимых с жизнью травм. Исходя из данных судебного следствия и руководствуясь законом, суд обоснованно и справедливо постановил по делу оправдательный приговор.
Мне приходит на память мудрое изречение древних: «Хорошо быть строгим, лучше быть добрым, а еще лучше быть справедливым».
П. КУДРЯВЦЕВ,
член коллегии
Прокуратуры СССР,
государственный советник
юстиции I класса