РАЗДУМЬЯ ПИСАТЕЛЯ: Мне — и, как говорится, не в единичных случаях — доводилось встречать людей, которые, будучи отнюдь неплохими общественниками, представляли себе закон преимущественно в облике милиционера, следователя и судьи. Во всех же остальных сферах бытия, от характера отношений с соседом до поведения на улице и на службе, действуют, с их точки зрения, только «нормы поведения», границы которых изрядно условны и могут быть, судя по обстановке, передвинуты в ту или другую сторону. Совершил очевидное преступление — убил, избил, ограбил,— тут все ясно, вступает в действие закон; оскорбил, унизил человека, нанес урон его человеческому достоинству другим способом,— тут всего лишь «нарушил нормы», и, значит, достаточно лишь повозмущаться впусте, а то и посочувствовать.
Месяца полтора тому назад в магазин деревни Дорино — современный магазин со стеклом во всю стену, с заботливыми по отношению к покупателям продавщицами — зашел расхлюстанный пьяница и стал ни с того, ни с сего, «к слову» — и сколько еще у нас тупиц и дураков выламывается таким образом «к слову»! — «обкладывать» трехэтажным матом и покупателей, среди которых было немало женщин, и продавщиц. Один из мимоезжих, не из местного населения, покупателей, придя в праведное негодование, взял пьяного за воротник и вытолкнул на улицу. И что же? Многие даже посочувствовали пьянице: «Это его развезло… а так, когда тверезый, он неплохой человек»,
Нарушен ли здесь закон? Безусловно, да, как говорится — по линии мелкого хулиганства. .Однако, к общему прискорбию нашему, поскольку в подобных случаях в нашем воображении закон не принимает облика судьи и милиционера, мы относимся терпимо и к гнусностям матерщины, и к другим проявлениям неподсудного якобы хамства. И распоясывается иной шалопай со слюнявой губой или испитой пьяница на улицах, в скверах, в самых различных общественных местах, нимало не стесняясь, что вокруг женщины, пожилые уважаемые люди, дети, и — скажи ему что поперек — обложит дополнительно. А ведь тем самым, втаптывается в грязь достоинство и человека и общества. И невольно приходят грустные мысли — почему это иной гражданин, когда его обсчитали в магазине на сорок копеек или вытащили в троллейбусе рубль, поднимает шум, требует жалобную книгу или зовет милиционера, а когда обложили бранью, словно плюнули в лицо, оскорбили — помалкивает, считает в порядке вещей? Разве рубль дороже чести?
Причин тут может быть названо несколько, но одна из них — и, пожалуй, главная — та, что мы порой ограничительно, зауженно понимаем закон и законность, связывая их лишь с карой за преступления. В действительности же основа всей нашей законности заложена в Советской Конституции, которая в принципиальных формулировках определяет все права и обязанности советского человека. А одна из таких обязанностей, с исполнением которой только и возможна здоровая общественная атмосфера,— уважение к правилам человеческого общежития. Тот, кто каким бы то ни было образом оскорбляет и унижает достоинство личности, тот нарушает главный, основополагающий закон и принцип социалистического бытия, совершает тяжелое преступление. Потому что сводит отношения между людьми к поведению пауков в банке. Пример, приведенный выше, может быть — в силу того, что по множественности таких случаев мы притерпелись к ним,— не слишком впечатляет, но тем не менее он является несомненным примером преступления против социалистической этики, нравственности, морали. Тем же, кто в подобных случаях готов обойтись сочувственным сюсюканьем, следовало бы помнить, что у этой отвратительной болезни антиобщественного поведения есть способность переползать на детей и внуков. Сегодня унижаешь и потворствуешь унижению ты — завтра будешь унижен сам.
Почему же существуют такие явления? Я бы назвал две причины. Первая — наша собственная терпимость к распущенности: слушаем, пожимаем плечами и молчим, вместо того чтобы одернуть или взять за воротник. Вторая—терпимость тех, кто должен охранять порядок и достоинство советских граждан: думается, редко кто не был свидетелем сцены, когда на улице какой-нибудь пропойца и пустоголовый юнец развлекается громогласной бранью, а стоящий поблизости «блюститель порядка» отворачивается, делая вид, что ничего не слышит и не знает. Да и в иных газетах наших можно чуть не каждый день прочитать заметки о мелких ворах и жуликах, но никогда не встретишь заметки о хулиганах-матершинниках. Тут тоже сплошь и рядом рубль ставится выше чести.
Но есть и другие примеры унижения, ущемления человеческого достоинства, которые нечасто попадают под газетную рубрику «Из зала суда». Инвалид войны Михайлец А. И. получил из Днепропетровского собеса — по гуманному советскому закону получил — мотоколяску. Кажется, только и осталось, что радоваться. Но через одиннадцать дней мотоколяска по причинам заводского брака вышла из строя. Делали ее на Серпуховском заводе. И, если взглянуть на вещи со всей резкой прямотой, то получается, что, роняя рабочую честь и гражданское достоинство, рабочие этого завода как бы обворовали, обжулили инвалида войны А. И. Михайлеца — государство выделило ему коляску, а они подсунули взамен дырку от бублика. Подручными же этого жульничества стали бюрократы из собеса — вместо того, чтобы потребовать от завода ремонта или замены коляски, они затеяли длительную переписку со многими предприятиями «на предмет ремонта», и пока тянулась эта бездушная бюрократическая жвачка, гарантийный срок истек и коляска была списана в металлолом. Через год мольбы и жалобы инвалида войны дошли до республиканского Министерства соцобеспечения, и тогда опять же из облсобеса сообщили: «Будете обеспечены транспортом по истечении 5-летнего срока со дня получения первой мотоколяски».
Пришлось вмешаться прокуратуре, Но — нет, ни в форме милиционера, ни в облике следователя и судьи закон на сцене не появился. А надо было или не надо? Может быть, и не надо, может быть, достаточно принятых мер. Но все же так и осталось без ответа — наказаны каким-либо образом или не наказаны те, кто выпустил заведомый брак и, следовательно, совершил несомненное преступление — по крайней мере моральное — против человеческой чести, против правил социалистического общежития? Понесли или не понесли свою меру ответственности бюрократы, утопившие заботу о живом человеке в бездушной и неумной бумажной волоките?
Недавно газеты приводили любопытный случай — один завод систематически тысячами выпускал стиральные машины, которые, помимо прочих недостатков, имели еще и тот, что на швах внутри бака были острые заусенцы. Если кто стащит из квартиры четыре рубашки — его будут судить. Но такие стиральные машины, поступи они к потребителю — к счастью, торговые организации отказались принимать их,— извели бы в короткое время на тряпье не четыре, а тысячи штук белья. Газеты выступили, а вот что сталось с директором и главным инженером завода — неизвестно. А между тем, если иметь в виду реальный ущерб, такая «работа» ничем не лучше воровства, только крупнее в масштабе. И ведь не ограничилась история одной партией стиральных машин — первую завернули, выпустили вторую такую же, завернули вторую — погнали третью.
Между тем по самой сути это также и неуважение к человеку и обществу, и расхищение государственной собственности, облеченное в форму производственного брака.
Есть мудрая пословица — не стоит из-за одной блохи жечь одеяло. У нас десятки миллионов рабочих и инженеров честно, добросовестно делают свое дело. Именно поэтому наша страна стала мировым индустриальным Гигантом и первой вышла в космос — ведь каждая деталь ракет и спутников сделана трудовыми руками! Именно поэтому нарастает поток добротных товаров для населения. У нас миллионы людей честно и добросовестно работают в учреждениях— именно это обеспечивает нормальное функционирование управления гигантским хозяйством нашей страны, удовлетворяет повседневные нужды миллионов наших граждан. Но поэтому же становятся совершенно нетерпимыми среди нас люди, работающие по принципу «лишь бы с рук, а с ног хоть собаки ешь»; именно поэтому не может быть никакого примирения с чинушами и бюрократами любых рангов, которые за своим бумажным шумом забыли об уважении к человеку.
Всегда ли при всяких ли казусах такого рода следует прибегать к суду? К тому, чтобы накладывать на виновного карающую десницу? Нет, не всегда, хотя с главных виновников происшествия с А. И. Михайлецом следовало бы по суду, притом с опубликованием в печати, взыскать за весь материальный, моральный, физический ущерб, и не из кассы предприятия или учреждения, а из их личного кармана. Злостные случаи такого рода должны быть обязательно наказуемы наравне с воровством и хищением государственного имущества! Чтобы неповадно было. Ну, конечно, при других историях такого рода, когда они носят характер случайной ошибки, можно и следует обходиться усилиями общественности. Это ведь также относится к нормам нашей жизни. Есть ведь ленинский принцип — дело даже не в мере наказания, дело в том, чтобы ни один проступок не оставался без последствий.
Однако при всех обстоятельствах необходимо еще одно, — самые широкие слои населения нашего должны лучше знать закон, и не только в той части, которая связана со следствием и судом, а в широком его общественном значении. Это в одинаковой мере важно и для предупреждения, профилактики нежелательных явлений, и для правильной оценки нарушений. Если знаешь, что предмет жжется, не очень разгонишься за него хвататься, если понимаешь сущность явления во всей совокупности, о нем легче судить.
Нужно помнить, что наши честь и достоинство — каждого в отдельности — зависят от того, насколько мы уважаем честь и достоинство других. Это — основа социалистических общественных отношений. Очень хорошо сказал в своем докладе на XXIV съезде КПСС Л. И. Брежнев: «Уважение к праву, к закону должно стать личным убеждением каждого человека. Это тем более относится к деятельности должностных лиц. Любые попытки отступления от закона или обхода его, чем бы они ни мотивировались, терпимы быть не могут. Не могут быть терпимы и нарушения прав личности, ущемление достоинства граждан. Для нас, коммунистов, сторонников самых гуманных идеалов, это —дело принципа».
Мы уже сделали неизмеримо, поразительно много для того, чтобы очиститься от мерзостей капиталистического общества с его принципом «человек человеку — волк», в нашей стране — и это признается даже нашими противниками из числа наиболее объективных— вырос новый человек, образованный, гуманный, с высоким чувством ответственности за общее дело, обладающий сознанием собственного достоинства и уважающий это достоинство у других. Но вместе с тем мы должны, и как можно быстрее, покончить с остатками и рецидивами заскорузлых, в интеллектуальном и социальном плане атавистических действий и поступков, органически чуждых коммунистической морали и социалистическому обществу. Один из путей к этому — познание и соблюдение наших законов как в узком, судебно-кодексном, так и в широком, общественном, плане.
Николай Грибачёв
депутат Верховного Совета ССР
«Человек и закон»