Да, посмела!

НАЧНУ по порядку. Лида Солчатова приехала в Ставрополь из Новосибирска вместе с мужем инженером-энергетиком и маленьким сыном. Став на учет в Ленинском райкоме партии, она по старой привычке заглянула и в райком комсомола.

Первый секретарь Сергей Харитонов побеседовал с ней, посмотрел характеристику, выданную Лиде одним из новосибирских райкомов ВЛКСМ. В ней подчеркивалось, что «…характерной Чертой в работе является принципиальность и высокая требовательность». Такой характер был секретарю по душе, Лида произвела на него приятное впечатление.
Потом Сергей Харитонов говорил мне, что интуитивно почувствовал в Лиде незаурядные организаторские способности. Привлекло его и то, что она много лет избиралась в руководящие комсомольские органы. Оба, — муж и жена — коммунисты. Подумал: почему бы молодой женщине не поработать еще в комсомоле?
По просьбе райкома комсомола Лиду приняли инженером лаборатории НОТ на мясокомбинат. Сергей Харитонов хотел, чтобы Лида познакомилась с производством» с людьми. Комсомольская организация здесь была трудная, работа с молодежью запушена. Интересы дела, требовали, чтобы возглавил ее энергичный, волевой Человек, способный сплотить комсомольцев, вдохновить их.
Через некоторое время на комсомольском собрании райком рекомендовал Лиду Солчатову секретарем комитета ВЛКСМ.
Сергей Харитонов не ошибся; новый комсорг самозабвенно взялся за работу. Если в августе прошлого года на комбинате было всего 83 комсомольца и 25 человек, выбывших без снятия с учета, то в декабре на Комсомольском учёте уже стояло более 160 человек. Сейчас на комбинате наведен безукоризненный порядок в учете членов ВЛКСМ, нет ни одного должники по членским взносам. Впервые за несколько лет здесь по инициативе комитета ВЛКСМ были созданы Две комсомольско-молодежные бригады. По итогам Первого этапа Ленинского зачета организация заняла второе место в районе, а за участие во всесоюзном субботнике награждена грамотой городского комитета ВЛКСМ. Лида Солчатова была вправе считать, что комсомольцы мясокомбината поддерживают ее во всех добрых начинаниях, что за эти несколько месяцев она стала своей 9 большом коллективе.
Но в декабре в «Комсомольскую правду» пришло письмо. 12 комсомольцев подписались под словами о том, что «…секретарем у нас — никогда не работавшая ранее на мясокомбинате» неизвестная нам, некая Солчатова. Она намного старше нас по возрасту, и мы не понимаем ее, как комсомолку… Она бестактна в обращении, грубит, создает видимость работы. На самом же деле интересы комбината для нее безразличны… Мы, комсомольцы, видим, что оказались непринципиальными, позволив назначить своим вожаком тов. Солчатову. Но терпеть её до следующих выборов не хотим».
…Когда я прочитал это письмо на расширенном заседании комитета комсомола, Лида покраснела. Потом закрыла лицо руками. В кабинете воцарилась гнетущая тишина. И вдруг все задвигали, заскрипели стульями, зашумели.
— Может, послушаем авторов письма? — предложил секретарь парткома Николай Никитович Брыкалов.
Они поднимались один да другим (потом Лида Солчатова и другие члены комитета просили меня не назвать их фамилий: «Когда-нибудь они поймут все…») и начинали вспоминать, когда и с кем Солчатова грубо разговаривала. Ссылались на слухи о том, что кому-то угрожала исключить из комсомола, кого-то вызывала в комитет «по разным мелким вопросам», например, поинтересоваться, как идет подготовка к субботнику…

И тогда не выдержала бригадир комсомольской молодежной бригады Надя Антонова, она же комсорг консервного цеха:
— Как вы могли такое написать?! Мне стыдно за вас! — и огорченно махнув рукой, села.
Потом я едва успевал записывать выступления. Приведу только часть их.
Валя Струйбва, работница колбасного цеха, заместитель секретаря комитета; «Раньше мы работали очень плохо. Провести собрание таких трудов стоило. А сейчас никто не переживает за явку. Разве это не показатель наших сдвигов? У нас в Цехе было 9 комсомольцев, теперь — 30…»
Валя Леонтьева, работница колбасного цеха, член комитета: «Мы с Лидой встретились в отделе кадров. Помню, она спросила меня: «Девушка, вы комсомолка?» — я говорю: «Нет.— А почему? Ведь вам только 25 лет?» Через неделю она снова нашла меня…»
Михаил Крахмалов, машинист, студент-заочник 5-го курса Одесского технологического института, член комитета: «Я только первый год занимаюсь комсомольской работой. Лида вовлекла меня и я ничуть об этом не жалею. А насчет грубости нашего секретаря… Ну, скажите, как разговаривать с человеком, который несколько месяцев не платил членские взносы и отмахивался от секретаря» как от назойливой мухи? Комсорг прав, когда напоминает об основных требованиях Устава ВЛКСМ и предостерегает, что комсомолец за такую недисциплинированность будет держать ответ перед комитетом… И не надо путать понятия — требовательность и грубость».
Разговор затянулся до позднего вечера. Члены комитета не просто осуждали авторов письма. Они, скорее, рассуждали о смысле комсомольской работы, о требовательности к себе, говорили справедливые слова о том, что недостатки можно найти у каждого, и о высказывать о них надо в глаза товарищу, а не за его спиной.
Члены Комитета постановили: вопрос этот на комсомольские собрание не выносить, так как в большинстве своем, комсомольцы поддерживают секретаря и факты в письме просто-напросто необъективны.
Но, уходя в тот вечер с комбината, я и не предполагал, что этой историей мне придется заниматься еще много дней: ходить по цехам, встречаться с десятка ми людей, терпеливо выслушивать их.
А начало такому расследованию положила встреча с директором комбината Ф. Т. Каменевым.
Дело в том, что директор не согласился с мнением членов Комитета комсомола» активистов. Он утверждал, что Солчаевой не место на комбинате, что она потеряла авторитет и уважение среди комсомольцев. Это мнение разделили председатель завкома Г. Л. Облогин и заместитель директора П. Д. Иванов. Когда мы с секретарем парткома зашли к Директору, он без обиняков заявил, мол, на комитете выступали те, кого Солчатова успела подготовить, и доверять им нельзя».

«Солчатова проводит на комбинате интриги, сказал директор, и я требую разобрать сигналы, которые ко мне поступают. Прошу вас» товарищ корреспондент, встретиться со мной и побеседовать».
…Встреча состоялась на следующий день. Вместе с директором на беседе присутствовали председатель завкома Г. Л. Облогин и заместитель директора И. Д. Иванов. Я не хочу пересказывать содержания этой беседы. Слишком она была тяжёлой и удручающей.
Три взрослых человека, три ответственных руководители крупного предприятия с каким-то скрытым удовольствием выискивали факты, доходящие до абсурда, только бы опорочить секретаря комитета комсомола.

«Она за сейфом ко мне пришла. Я мог бы конечно, все решить. Но я ее специально, Федор Тимофеевич, к вам послал. Пусть, Думаю, зайдет…» — «На собраний «Комсомольский прожектор» выпустила. И не кого-нибудь покритиковала, а директора…» — «Она ко мне кабине просить пришла. А я ей говорю: вы слишком настырно требуете, не наступайте мне на горло…» — «Мясо, говорят, сумками таскает потому и отдельный кабинет нужен…» — «Комсомольцы сейчас пока под страхом ходят: и на собрания, и на совещания разные…»
Подобные «разоблачения» не нашли под собой никакой почвы: это я проверил потом» Зато напускался густой туман наговора. Было ясно: комсорг Лида Солчатова явно не устраивала руководителей предприятия. Но почему же?
Сейчас на комбинате утверждают, что конфликт между директором и секретарем комсомольской организации возник потому, что Лида Солчатова покритиковала Каменева на одном собрании. Она говорила о недопустимых антисанитарных условиях в молодежном общежитии, устранить которые руководство предприятия не удосужилось много месяцев, о том, что секретарю комитета не разрешается «лезть в производственные дела», но зато тут вольготно чувствуют себя люди, нечистые на руку, а их не только не привлекают к ответственности, но даже поручают руководить молодежью…
В этом выступлении проявилась зрелость секретаря комитета комсомола, отчетливое представление о ТОЙ роли, которую призвана играть первичная организация в жизни коллектива. Здесь нет и не может быть «мелочей», даже если речь идет о комнате, в которой размещается комитет комсомола. Работа с молодежью требует того, чтобы в кабинете секретаря не стояли ободранные стулья» чтобы молодые рабочие заходили именно в комсомольскую комнату, а не в обшарпанное, грязное и прокуренное помещение, которое служит одновременно и проходной комнатой.
Лида выступила горячо, взволнованно и, возмущенная, допустила очень нелестную оценку действиям директора по отношению к молодежи, к комсомольской организаций. С этой неосторожной фразы все и началось. Личная обида Директора заслонила все то разумное и справедливое, что было высказано в адрес руководителей предприятия. И директор, и люди, которые поддерживали его во всем, поспешили объявить выступление комсорга крамольным и вознегодовали:
Да как посмела эта девчонка осудить!?

Мы часто говорим о взаимоотношениях.
На чем основаны эти взаимоотношения? Прежде всего на требовательном доверии, на том, что старший по возрасту товарищ видит в комсорге своего боевого помощника. Активность первичной организации — не абстрактное понятие. Это — активная помощь руководителю предприятия во всех вопросах производственной деятельности коллектива. Это я борьба со всем тем, что мешает нам плодотворно трудиться и отдыхать. Комсорг может и должен идти на конфликт, на спор, когда этого требуют интересы дела. Руководителю предприятия небезразличны требования комсорга. Он должен мудро и по-отцовски разобраться, где горячность юности, а где забота о товарищах, уметь отличать справедливую критику от запальчивости молодости. И если уж требуется поправить комсорга, то тактично, аргументированно. Помочь секретарю — не значит сделать одолжение, снизойти к его просьбам.
Этого так и не понял директор мясокомбината Ф. Т. Каменев. Солчатова попала в число «опальных». К ее работе, поведению, словам со стороны директора стал проявляться «повышенный» интерес. И начали происходить странные и труднообъяснимые явления. Все делалось для того, чтобы опорочить Солчатову. Ссылаясь на какие-то сигналы, Каменев отдает распоряжение охране — обыскивать секретаря комитета комсомола, когда она выходит с территории комбината. «Лида» деточка,— говорили ей,— мы-то знаем, что ты никогда ничего не возьмешь. Но видишь, как директор к тебе относится»?
А потом появилось письмо в «Комсомольскую Правду». Кто его отпечатал па машинке, осталось неизвестным. «Авторы» во всяком случае теперь утверждают, что письмо принесли откуда-то из управления.
После расширенного заседания комитета, о котором я уже рассказывал, обстановка на комбинате особенно обострилась. Директор начал вызывать к себе комсомольцев, членов комитета. И после этого передо мной предстал «свидетель». Девушка, назовем ее Эмма Д. Странный у нее был вид. Скованная, нервная, молчаливая. И когда рассказывала, как Солчатова требовала от нее воровать и приносить ей мясо, голос ее дрожал. Директор сидел и улыбайся.
Посоветовавшись с парторгом & И. Брыкаловым, а через два дня пришел в цех и ознакомил подруг Эммы Д. с записью беседы в кабинете директора. Они позвали девушку.
— Ну говори корреспонденту все, как нам рассказывала,— и пояснили мне: — У нее все эти дни такое состояние» так ее задергали!..
Не в силах говорить, стесняясь, девушка взяла у меня ручку я написала: «Всё что я говорила,— это неправда. Я сказала это лишь потому» что меня все притесняли и заставили говорить эту ложь. Я отказываюсь от своих прежних слов» так как поняла, что нельзя так поступать настоящей комсомолке…»
Вот такая история. Думаю, что этому конфликту, развязанному директором, еще будет дана принципиальная оценка.
Все дни, что я пробыл на комбинате, со мной беседовали кадровые рабочие и комсомольцы. Они говорили: в такой Обстановке работать нельзя. На комбинате много беспорядка, процветай подхалимство, люди, нечистые на руку, пользуются непонятным покровительством.
Люди откровенно делились своими тревогами, и поэтому я верю в победу Лиды Солчатовой и её друзей, которых в эти дни у нее стало еще больше.

Ставрополь.

В. Степаненко. (Наш корр.).

«Комсомольская Правда»