О хлебе, нефти и свободе.

ЗАМЕТКИ ПИСАТЕЛЯ:

СТРАНА золота и неграмотности, курортов и болезней, вековой отсталости и современного развития, страна океана, джунглей и неприступных скал — красива тревожной красотою, и особенно видна эта красота, если вечером когда лимонный свет уличных фонарей медленно убивает сиреневость знойного неба, делая его постепенно близким, звездным, непроглядно-чёрным, присесть где-нибудь на аневиде Ларко, в районе Мирафлорес, и неторопливо вглядеться в человеческие лица: смуг­лые, сильные, с вытянутыми черными, спокойными глаза­ми. Лица перуанцев — некая смесь испанской живости, за­гадочного спокойствия и внут­ренней силы индейцев-инков — необыкновенно красивы и выразительны. И говорят пе­руанцы очень интересно — па­радоксально, с неброским юмором, очень емко.

—  В одной из легенд инков рассказывается,   как четыре брата пошли основывать импе­рию.  И  голос   свыше сказал брату Айяру: «Не оглядывай­ся  и не старайся запомнить, куда будет брошена инкрусти­рованная глыба золота».  Но Айяр оглянулся  и  в тот  же миг стал каменной  статуей. Мораль — не    стоит   огляды­ваться   назад, давайте   смот­реть   вперед…— Главный    ре­дактор        правительственного официоза    «Перуано»,     Хильберто Эскудейро  чуть усмех­нулся, отхлебнул    кофе   того же цвета,    что и громадные, широко    поставленные глаза, и спросил меня:

—   А    может,    стоит оглянуться? Хотя бы для того, что­бы    тебе,    иностранцу,  стало кое-что понятней, а? Мы полу­чили свободу от испанцев  в 1821  году.  Но это   был  при­зрак   свободы.   Власть   была узурпирована    группой     кре­ольских семей. Нами заинтере­совалась одна большая север­ная, скажем так, держава:  у нас ведь есть нефть, медь, зо­лото и кофе. Генералы устраи­вали    чехарду,    меняя    друг друга, президенты на предвы­борных  собраниях   показыва­ли  голодным   крестьянам  ог­ромный, специально испечен­ный   батон.    «Я    буду    про­давать   вам   хлеб   по одному сентаво!» — и все шло по-ста­рому — страну обрекали на за-стой, а застой в век скоростей означает отступление к дико­сти. Народ был терпелив в запуган, но ведь рано или поздно приходит конец любому тер­пению. И конец наступил, ког­да ИПК («Интернэшнл петролеум компани»), американ­ская нефтяная компания, «вернула» нам высосанные ею за многие годы нефтяные скважины.   А  взамен президент и парламент отдали им громадный участок на побе­режье в миллион гектаров в джунглях — навсегда! И без­возмездно! Перуанцы поняли, что свершается предательство национальных интересов. И мы положили этому конец. Пришло правительство Веласко Альварадо. И мы ввели танки на землю, незаконно занятую американскими монополистами, и мы вернули себе наше законное право – перерабатывать и продавать нефть, и так кончилась иллю­зия на «севере» — там дума­ли, что произошел очередной путч. Теперь там знают, что это не путч, а начало новой эпохи в развитии Перу.

У вас много трудностей. Нам предстоит, например, пре­одолеть эгоизм предпринима­телей, которые не очень-то хо­тят предоставить рабочим их законное право — принять участие в распределении дохо­дов предприятия. Нам предстоит решительно увеличить производство и дать возмож­ность крестьянам, ранее нищим, стать полноправными потребителями продуктов промышленности. В сельском хозяйстве у нас были неверо­ятные случаи. В Куско жил латифундист, который даже не знал, сколько у него земли. Я как-то попытался объехать его земли на лошади — потратил на это неделю. Такой ла­тифундист сдавал участки земли арендаторам, а те, в свою очередь,— более мелким арендаторам, которые нанима­ли рабочих.

Вот эти-то рабочие в гнули спину на чужой земле, полу­чая в день 20 сентаво, что равнозначно одному американско­му центу. А чаще и этого цента индейцу не платили. До­жидались, пока крестьянин снимет урожай, а потом про­гоняли его с земли, а если индеец шел жаловаться, его са­жали в тюрьму. Почти все ла­тифундисты имели личные тюрьмы. И это в двадцатом веке! Так у нас было два года назад! А сейчас мы платим сельскохозяйственному рабочему не только гарантирован­ную законом зарплату, но и процент с реализация продук­ции.

Латифундистам мы выпла­тили за их землю бонами. Большинство землевладельцев живет за границей. Мы им предложили: «Если хотите вложить деньги в промышлен­ность, выплатим вам наличны­ми». Что ж, они пока размыш­ляют. Мы подождем… На се­вере шумят: «В Перу национализирована собственность монополий». Мы взяли лишь то, что нам задолжали за десятилетия эксплуатации  наших богатств. Но нам еще очень много должны — монополи­сты ведь не платили налогов государству, они вели себя, как оккупанты. — Так что ни о каком «беззаконии» не может идти речь! Конечно, нам трудно. Но мы помним слова вели­кого североамериканца Джефферсона: «Дерево свободы уже растет, надо только полить его кровью патриотов». Так что мы готовы ко всему.

-ГЕНЕРАЛ ПОЛКОВНИК Альфредо Карпио Бесерра — министр просвещения Перу. На столе у него стоит малень­кий, отлитый из меди, танк.

—  Школу    приходится   за­щищать танком,— шутит он,— но в танке ведь сидит сын неграмотного крестьянина, кото­рый сейчас   получил возмож­ность учиться… Что вы хотите — у нас 35 процентов насе­ления не умеет ни читать, ни писать. Реформа образования, которую разрабатывает прави­тельство,  главной  своей  зада­чей ставит дать звания заби­тому ранее народу. Все в Перу должны пройти через школу.

…ФЕРНАНДО КАМИЛЬЯН КАВЕРО, директор Нацио­нального телевидения:

—  Трудностей, действитель­но,   немало.   Образовательные программы, я думаю, мы наладим.  Мы будем   давать на это по 35 — 40 часов в неделю. Главные трудности   в другом. Государство платит вам дотацию—миллионов  солей   в   ме­сяц. Пятьсот тысяч уходят на содержание     служащих, и только пятьсот тысяч остаётся на оплату актеров, приобрете­ние фильмов. А 5-й, коммерче­ский, частный канал   телевидения имеет пятнадцать миллионов солей в месяц. 4-й и 2-й (тоже частные) почти столько же. У них огромное число филиалов по всей стра­не. Эти коммерческие каналы (а их у нас пять) передают ре­кламу и объявления, у них от­лаженные связи с предприни­мателями и банкирами. Когда государство экспроприировало 61 процент акций ТВ и радио, оно направило своих представителей на все коммерческие каналы. Но их владельцы ока­зались хитроумными — они хотят, чтобы представители правительства стали служащи­ми телевидения.

Внешне все   выглядит весьма пристойно — основные указания выполняются. Но, на­пример, когда мы передаем информацию, именно в это время коммерческое телевиде­ние запускает американский детектив, только мы начинаем образовательную передачу, как по другим каналам пере­дается снятый на пленку фут­больный матч между Брази­лией и ФРГ. В телевидении идеологического соперника не победишь декретом. Только лучшей программой можно за­ставить зрителей смотреть пе­редачу нашего канала. Мы придумываем          интересный цикл, нам нужны актеры, но мы ничего не можем сделать, потому что коммерческое те­левидение уже заключило с лучшими актерами контракты на год, а то и на два. Мы при­думываем какую-то интерес­ную передачу, об этом узнает коммерческое ТВ, платит боль­ше денег, в мы остаемся ни с чем… Конечно же, мы нуж­даемся в еще большей помощи со стороны государства, нуж­ны средства, тогда мы выйдем победителями». О связях с Со­ветским Союзом? Одним из первых выдающихся деятелей XX века, о ком мы сделали специальную часовую переда­чу, был Владимир Ильич Ле­нин.

…МИНИСТР ПРОМЫШ­ЛЕННОСТИ И ТОРГОВЛИ, контр-адмирал Альберто Хименес де Лусио, сорок семь лет. Из них тридцать шесть лет он отдал флоту, — в военно-морское училище он посту­пил одиннадцатилетним маль­чиком. Видный военный ин­женер-кораблестроитель, чело­век широко и разносторонне образованный, он начинает бе­седу по-русски:

— Здравствуйте, как пожи­ваете, нравится вам в Перу?

Произношение у министра отменное, хотя он русский язык изучает самостоятельно.

— Но говорить о наших проблемах,— улыбается Аль­берто Хименес де Лусио,— я все-таки буду по-испански… Итак, проблемы промышлен­ности. В этой области полити­ка нашего правительства ра­дикально отличается от поли­тики и практики всех прежних правительств. Раньше зависи­мость была так велика, что мы не могли удовлетворить потребности населения даже в предметах ширпотреба. Все приходилось ввозить из-за ру­бежа. Сейчас в стране созда­ны так называемые «промыш­ленные общины». Это органы, наделенные широкими права­ми, включающими всех работ­ников того или иного пред­приятия. В этих «общинах» 10 процентов от реализованной продукции получают рабочие, 15 процентов — идет «про­мышленной общине» для того, чтобы на эти деньги расши­рять производство и постепен­но «выкупать» предприятие у владельца. «Промышленные общины» сейчас играют боль­шую роль в интенсификации производства, они получили право принимать участие и в управлении промышленно­стью, и в распределении при­былей. Мы считаем это важ­ным достижением.

Проблем у нас много, но ра­ботать сейчас радостно, пото­му что нам ясна наша цель, и мы точно определили свои задачи.

…ГДЕ БЫ я ни побывал в Перу, с кем бы ни говорил, все увлеченно и с жаром рас­сказывали о задачах, которые стоят перед страной, и о том, как задачи эти решаются.

Профессор университета, с которым мы вместе летели в Куско, задумчиво рассматри­вая зубчатые снежные вершины скал, над которыми про­плывала наша «Каравелла», сказал:

— Инки были убеждены, что они прилетели на землю с неба в золотых и серебря­ных орехах… Инопришельцы? Может быть… Но после инопришельцев поколения зем­лян, живущих к северу от нас, столетиями унижали и обира­ли Перу. — А сейчас я верю, что началась новая эра в на­шей истории. И в это верю не один я. В это верит боль­шинство моего народа.

Юлиан СЕМЕНОВ.

Лима — Москва.

«Комсомольская правда»