Сегодня мы публикуем рассказ лейтенанта А. М. Любимова, записанный с его слов в ленинградском госпитале в конце февраля — начале марта 1944 года. А. Любимов — один из трех вышедших к своим десантников батальона С. П. Маслова — вместе со своей группой провел целую неделю во вражеском тылу.
Следует представить читателям отважного офицера. Анатолий Мефодьевич Любимов родился в Новгородской области 3 сентября 1921 года. Когда мальчишке исполнилось четыре года, семья переехала в Ленинград. Здесь Толя закончил семилетку, потом — курсы слесарей. В 1938 году А. Любимов поступил учиться в Кронштадтскую мореходную школу, а когда началась война, ушел на фронт. У родных Анатолия Мефодьевича сохранилось несколько писем — он очень заботился о матери, сестре, давал дружеские советы брату. В батальоне автоматчиков 260-й отдельной бригады морской пехоты лейтенант Любимов был командиром взвода в первой роте.
После февральских событий у Мерекюла раненый лейтенант находился в одном из ленинградских госпиталей. Там к молодому офицеру пришла любовь. И в августе 1944 года, незадолго до отправки на фронт, Любимовы справили свадьбу…
Лейтенант А. Любимов, кавалер двух орденов Красной Звезды, как сказано в найденной нами алфавитной карточке, «погиб на катере, подорвавшись на мине 30.09.44 г. в Финском заливе. Тело предано морю».
В конце 1944 года к родным погибшего лейтенанта приезжал его однополчанин Александр Школьный, рассказавший, как на его глазах погиб Анатолий Мефодьевич.
Рассказ А. Любимова, который мы предлагаем вниманию читателей сегодня, удалось разыскать среди материалов Центрального военно-морского архива в Гатчине при большой и дружеской поддержке сотрудницы архива Галины Викторовны Фоминой. Личного дела А. М. Любимова пока найти не удалось.
Среди тех, кто сегодня прочтет рассказ Анатолия Мефодьевича, впервые публикуемый в печати, будет и его дочь, родившаяся после гибели лейтенанта. Дочь, так и не видевшая своего отца.
П. ПУШКИН, редактор газеты «Молодежь Эстонии».
НА ВЫСАДКУ я шел вместе со взводом автоматчиков на 508-м катере. В пути мы преодолели ледовое поле. Обстрела не было до самого подхода к берегу. В начале пятого подошли, началась высадка, на катере было 39 автоматчиков.
Нам была поставлена задача после высадки на берег выйти к дер. Мерекюла и уничтожив противника, двигаться на соседнюю дер. Удрил. Подошли к берегу. Спустили шестидесятиметровые сходни, но они сразу ушли в воду. Я дал приказание — прыгать. Бойцы все сразу стали прыгать в воду. Глубина возле катера была по пояс. Но, пройдя 10—15 метров, погрузились в воду по плечи. Все бойцы добрались до берега вплавь.
При подходе к берегу и при высадке в первый момент нас осветил прожектор. Стрельбы вначале не было. Лишь когда мои бойцы показались на берегу, заработал крупнокалиберный пулемет, но огонь был слабый, редкий. Артиллерия и минометы молчали. Наши катера тоже вели огонь по противнику. Я со своим взводом приступил к выполнению боевого задания. На берегу встретил группу бойцов первой и второй рот без командиров. Всех принял под свою команду. В бой повел человек семьдесят.
Ведя огонь, мы ворвались в дер. Мерекюла. Немцы, не приняв боя, с криками и стрельбой отступали. Мы завладели деревней полностью. Связи с командиром батальона, с соседними командирами рот не имели. Кто у меня был слева и справа, я не знал.
Когда мы шли к Мерекюла, на шоссе заметили группу автобусов, из которых пять подорвали. Это были немецкие автобусы.
При захвате дер. Мерекюла немцы хотя и сопротивлялись, но под нашим нажимом в беспорядке отступили. Непрерывно преследуя врага, мы подошли к населенному пункту Удрил, когда стало уже светать, В деревне Удрил взвод немцев оказал нам сопротивление, часть его мы перебили, остальные бежали.
Справа по шоссе я заметил группу своих, послал связного, который оттуда не вернулся. Двигаясь дальше, встретились с ротой немцев. На расстоянии 60 метров мы первыми открыли огонь. Немцы ответили также сильным огнем. В бою уничтожили приблизительно половину роты. Остальные разбежались. Понесли и мы большие потери. Наши раненые бойцы говорили: «Уходите, товарищи. Мы все равно погибнем. Если к нам подойдут немцы, подорвемся, но живыми не сдадимся». В нашей группе осталось 17 человек. Оставив часть боезапаса раненым, мы отошли к роще. В это время немцы усилили огонь.
В роще, в просвете деревьев, заметили хутор, которым решили овладеть. С ходу перебили небольшую группу немцев, немного передохнули в хуторе и стали продвигаться дальше. Продвигаясь к следующей роще, заметили взвод немцев, который шел параллельно с нами. Выбрав удобный момент, мы открыли по немцам огонь. Завязался бой.
Под вечер 14 февраля начали отходить в рощу. Немцы нас не преследовали. Ночь с 14 на 15 февраля провели в роще. На рассвете услышали стрельбу и крики «ура!»
Посланные мною связисты и разведчики выяснили, что вблизи находится новый хутор. При выходе из рощи встретили группу немцев, несколько автомашин и повозок. Вступили в бой. Здесь меня ранило, и я не помню, как уже оказался на другом месте с перевязанной рукой. Рядом был краснофлотец Ерецкий, который дрался исключительно геройски. Погиб он 19 февраля в бою.
15 февраля под вечер разведав место, мы нашли удобный для ночевки сарай с сеном. На пути к сараю встретили трех человек. Это были наши десантники старшина 1 статьи Барабошкин, старший краснофлотец Семенкин и еще один краснофлотец, фамилию которого не помню. Десантники рассказали нам, что они все время, с самого момента высадки, были с майором Масловым, майором Анисимовым, капитаном Сатковым и начальником штаба старшим лейтенантом Молковым.
Группа Маслова вела непрерывные бои с крупными силами немцев. В ходе боя майор Маслов был ранен в живот, майор Анисимов тоже был серьезно ранен, капитан Сатков был трижды ранен и, будучи раненым в третий раз, крикнул: «Друзья-балтийцы, орлы! Бейте гадов! Я ранен уже третий раз, но буду биться до последнего!»
Рация, которая была с майором Масловым, не работала. Подошедшими немецкими танками группа майора Маслова вся была уничтожена.
Я со своей группой пробыл в сарае два с половиной дня — 15, 16 и 17 февраля. Из сарая мы наблюдали, как на западе по шоссе непрерывно двигались повозки, автотранспорт и гнали скотину. 17 февраля приблизительно в полдень мы вышли из сарая и направились на юг в расчете пробиться к частям наступающей Красной Армии, Со мной было уже 6 человек.
С 17 на 18 февраля шли ночью. Оружие и гранаты держали все время наготове. Встретили группу немцев на повозках, которую пропустили, чтобы не обнаружить себя. Под утро остановились в каком-то сарае, где, сильно усталые, легли отдохнуть. Пищи с собой уже не было с 14 числа.
18 днем решили идти дальше. Вдали слышали усиленную стрельбу. Пошли на выстрелы через болота, рассчитывая выйти на передний край. На пути встретили 14 немцев, они нас не заметили, видимо, наблюдали за передним краем. Мы с близкого расстояния открыли огонь. Часть немцев уложили, остальные с боем отошли. Здесь я потерял Барабошкина. Он был убит пулей навылет в грудь.
Нас осталось шесть человек, боезапас был уже на исходе. Стали отходить. На пути встретили еще группу немцев. Они заметили нас первыми и открыли огонь. Здесь был убит мой связной краснофлотец Филин и еще один краснофлотец.
Когда стемнело, я решил идти на восток, пробиться к своим. На пути встретили горевший хутор. Идем по освещенной пожаром местности, через хутор. Все тихо. На окраине встретили двух немцев. На их окрик я на ломаном немецком языке произнес несколько слов. Сразу же взвилась ракета, и фашисты открыли огонь. Мы залегли, затем стали отползать. Нас осталось уже только трое: младший
сержант Метеуш, старший краснофлотец Семенкин и я.
Впереди была воронка, к которой мы решили ползти. Оттуда выскочил немец и убил Метеуша.
20 февраля остались мы с Семенкиным вдвоем. У нас было по одной гранате Ф-1, которые мы оставили для себя. Ползком добрались до сарая, зарылись в сено и решили выжидать.
Через несколько минут услышали, что в сарай вошел немец и стал звать: «Иван, Иван!», долго ходил по сену, видимо, искал нас. Три раза он наступал на меня, один раз на раненую руку. Стерпев жуткую боль, я промолчал. Немец, не найдя ничего, ушел.
Ночью мы вышли из сарая, пошли наугад искать своих. Пришли вновь к сараю, в котором были 14 февраля. Утром мы увидели двух бойцов в маскировочных халатах. Это были наши разведчики из 80-й дивизии.
Так я и старший краснофлотец Семенкин, оба раненые (Семенкин с отмороженной ногой), попали к своим. Семенкин остался в армейском полевом госпитале, я же был направлен в Ленинград.
Краснофлотцы и сержанты моей группы дрались геройски, дрались до последнего патрона. Мой взвод поставленную задачу выполнил с честью, захватив Мерекюла и Удрил, перебил значительное количество (приблизительно до 120) немецких солдат и офицеров, уничтожил до 10 автобусов.
Со слов лейтенанта Любимова записал секретарь политотдела старшина ЧИРКОВ.
Из газеты: «Страж Балтики»