ЧЕКИСТЫ ИДУТ ПО СЛЕДУ:
1. Последний свидетель
ТРЕТЬЮ неделю словно бы наэлектризован зал заседаний военного трибунала ордена Ленина Московского Военного округа. Третью неделю идет здесь судебный процесс над изменником Родины А. И. Потеминым — пособником фашистских оккупантов в массовом истреблении советских людей. Председательствующий по делу полковник юстиции Валентин Афанасьевич Юркевич вызывает уже последнего из многочисленных свидетелей обвинения. И вот подвижный седеющий человек с цепким взглядом дает суду показания. Да, он хорошо знает сидящего за деревянным барьером гражданина Потемина: познакомились весной 1943 года. Вот как оно состоялось, их знакомство.В первой декаде марта гитлеровцы отмечали день памяти солдат, отдавших жизнь «за фюрера и великую Германию». По этому поводу с речью о «близкой и окончательной победе над большевистской Россией» перед строем своих подчиненных выступил фельдполицайкомиссар Майснер.
— В тот строй, — рассказывает свидетель, — меня, только что прибывшего в «ГФП-721», поставили рядом с Потеминым, поскольку мы примерно одного роста. В связи с торжественным построением на нас была новенькая, с иголочки, военная форма…
«ГФП» означает: тайная полевая полиция. По своей сущности это полевое гестапо. Его группы в полосах действия подопечных гитлеровских армий призваны были вести контрразведку, которая, по гитлеровским понятиям, включала в себя и такую задачу, как регистрация, а затем полное уничтожение лиц советского и партийного актива, всех коммунистов и комсомольцев, всех отмеченных когда-либо правительственными наградами СССР, всех заподозренных в общении с партизанами и подпольщиками, всех, кто хотя бы выражением лица выкажет недовольство поработительским «новым порядком» или добрым словом вспомнит жизнь до оккупации. В 1943 году 721-я группа «ГФП», зверствуя на территории Донбасса, руководствовалась приказом Гиммлера: «Добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса, чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта… чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен…»
Это — к общей характеристике «ГФП». Свидетель же говорит о вещах конкретных: от друзей Потемина, зондерфюреров Билля и Квеста, а также из документов, хранившихся в сейфах полевого гестапо, он узнал, что Потемин на отличном счету у обер-палача Майснера. Активен и усерден. «Заслуживает благодарности и отпуска с правом поездки в империю». Так было сказано в приказе фельдполицай комиссара.
— В командах «ГФП-721», — продолжает, свидетель, — началась кровавая деятельность Потемина.
Верно, то, чем занимался переметнувшийся на сторону врага военный переводчик А. Потемин, иначе, как кровавой деятельностью, не назовешь. Но с каким искренним гневом говорит о ней человек, который, как он сам только что сообщил суду, тоже служил в тайной полевой полиции, знался с зондерфюрерами, имел доступ к секретным гестаповским документам! И почему, откуда у него многоцветный ряд орденских планок на лацкане пиджака? Ордена-то советские, боевые. А среди медалей есть и «За оборону Сталинграда». И это уже совсем парадоксально, поскольку «ГФП-721» опекало тылы армии… Паулюса!
Сейчас все объясним.
И ТАК, последний из выступавших на процессе свидетелей обвинения. Им был И. X. Аганин. Надеемся, что эта фамилия знакома многим читателям «Красной звезды». Те из них, кто выписывает газету уже несколько лет, возможно, помнят очерк «В разведке», опубликованный под рубрикой «Малоизвестные страницы войны» 29 марта — 2 апреля 1969 года. В том очерке рассказывалось, как Военный историк С. О. Асанов порекомендовал следопытам из ВЗИТЛП — Всесоюзного заочного института текстильной и легкой промышленности интереснейший путь поиска. Путь от Волги до Берлина, пройденный советским разведчиком лейтенантом Аганиным. Пройденный не с наступающими полками, а среди тех, кто всеми силами пытался воспрепятствовать нашему наступлению, — среди матерых волков гестапо и абвера. Советский офицер и сам вынужден был носить ненавистный мундир врагов. Он выполнял специальное задание штаба фронта.
Вскоре после войны лейтенант Аганин уволился в запас и, как советовали врачи, занялся делами, далекими от недавней особой работы: требовалось привести в норму перенапряженные нервы. Говорят, что актеры, побыв немного на сцене в роли гестаповцев, после спектакля торопятся под душ. Сбросив мундир гитлеровца, Аганин не выходил из душевой часами, но успокоения не наступало. Казалось, вражеская униформа оставила на теле какие-то невидимые ожоги, и теперь невозможно избавиться от непроходящего зуда. Вот тогда медики и сказали: это — нервное, надо переключиться на что-то, уводящее мысли от прошлого.
И он ушел, как мечтал до войны, в мир математических формул, чертежей и схем, заманчивых технических идей. Окончил вуз, аспирантуру, стал кандидатом наук и доцентом. Но навсегда от прошлого не уйдешь, оно нет-нет да и напомнит о себе. В 1965 году прочитал в «Красной звезде» большой очерк «Сражаюсь за Родину» — о подпольной борьбе в оккупированной гитлеровцами Макеевке. О, знакомые события! Захотелось побывать в редакции, сообщить дополнительные сведения.
— Хорошо помню, — рассказывал журналистам-краснозвездовцам Аганин, — как брали в Макеевке одну из молодежных патриотических групп, брали начальник штабной команды «ГФП-721» Кубияк и еще Потемин. Из предателей он, Потемин. Примерно 1913 — 1915 года рождения, уроженец Пензенской области, бывший учитель немецкого языка.
К тому времени настойчивые следопыты уже вовсю «эксплуатировали» бывшего разведчика. Посоветуйте, дайте ориентиры, вспомните адреса! И дела у них пошли, они вплотную приблизились к важным для себя открытиям. Они разузнали непростительно забытые подробности героического боя горстки патриотов против полуроты фашистов. Разгорелся тот бой весною сорок третьего года на бывшей Скотопрогонной улице Донецка, неподалеку от пруда и нефтебазы. Бесстрашные не подпустили гитлеровцев к дому, в котором держали оборону. И не покинули своей крепости, когда всю ее охватило пламя. Только хозяйку дома Дору Голубничую, единственную среди них женщину, попытались спасти…
И ЕЩЕ один раз позволим себе сослаться на очерк «В разведке». Есть в нем раздел о плодотворной дружбе следопытов подвига с чекистами — военными людьми, которые по традициям Ф. Э. Дзержинского не только карают шпионов, изобличают предателей, но и с не меньшей кропотливостью, чем историки-искатели, восстанавливают дорогие всем нам подробности подпольной борьбы на оккупированных в годы войны территориях. Они перечитывают пуды архивных документов, опрашивают сотни свидетелей, дабы не было недостающих страниц в летописи всенародной борьбы с фашизмом, дабы во всей чистоте и славе подарить Отчизне малоизвестные пока имена многих ее героев.
От сотрудников КГБ узнали следопыты о продолжении трагедии на Скотопрогонной. Оказывается, гестаповцы из «ГФП-721» предпринимали все, чтобы заставить Дору Голубничую заговорить. Но она молчала. В больнице возле койки Доры был поставлен часовой. Однако подпольщики, перехитрив гестаповцев, выкрали девушку, убили поднявшего тревогу полицая, много километров несли ее на руках. Непокоренные, они погибли в перестрелке с карателями.
О том, как лучше использовать собранные материалы, чтобы служили они воспитанию любви к Родине, поднимали чувство ответственности за ее защиту от врагов, речь шла на другой запомнившейся следопытам встрече.
«Под конец, — писала о ней «Красная звезда», — выступил один из ответственных работников Комитета государственной безопасности. От него узнали комсомольцы, в каких странах и по каким точно адресам проживают многие гитлеровские палачи, чьи изуверские преступления помогают разоблачать следопыты…
— А конкретно для вас у меня такая новость, — сообщил в заключение гость. — Мы знаем человека, который много расскажет о донецких и макеевских подпольщиках. Неохотно, конечно, но расскажет».
Теперь можно раскрыть: имелся в виду все тот же Потемин. Сотни и сотни километров прошли чекисты по мерзкому, с лисьей хитростью запутанному следу предателя и изменника. Прошли по всем местам, где за армией Паулюса зловещим хвостом тащилась ее контрразведка — «ГФП-721». Прошли и буквально все, до мелочи, узнали о подручном карателей и палачей Потемине.
И вот уже в трибунале (председательствующий — полковник юстиции В. Юркевич, народные заседатели: полковник М. Болденков, капитан 1 ранга В. Поздняков, государственный обвинитель — полковник юстиции В. Скуратович, защитник — Г. Семеновский, секретарь судебного заседания — В. Горбунов) час за часом, день за днем на конкретном примере Потемина анализируется сама природа и логика предательства. Безыдейность — его начало, первопричина. Помноженная на трусость, проявленную в острой ситуации, она и дает предательство в чистом виде.
Имеющий ученую степень кандидата наук, Потемин с такой трактовкой своего падения, разумеется, не согласен. «Моя трагедия в том, — сокрушается он, — что я попал в переводчики к очень жестоким следователям — Шайдту, Рунцхаймеру. Вот если бы меня определили к Штрелитцу, не сидел бы я сегодня на скамье подсудимых». По словам Потемина, сущим ангелом во плоти был гестаповский следователь Вернер Штрелитц. Этакий добряк, гордившийся тем, что его прадед служил стрельцом у русского царя, отсюда и фамилия такая — Штрелитц. «Хороший был человек, — вздыхает Потемин, — мы с ним дружили». А несколько минут спустя подтверждает, что каждый второй из побывавших на допросе у любого из следователей «ГФП», в том числе и у Штрелитца, отправлялся на расстрел.
Тяжко все это слушать. Зал облегченно вздыхает всякий раз, когда председательствующий объявляет перерыв.
В ПЕРЕРЫВЕ подходим к И. X. Аганину. Судебная этика такова, что до выступления свидетеля журналисты общаться с ним не должны. Теперь же, когда суд выслушал Аганина, можно подойти, поздороваться, порасспросить. Кстати, и претензию-обиду высказать. Как же так, ходит в друзьях редакции, бывал у нас неоднократно, не один час провели вместе за интересными беседами. И ни разу словом не обмолвился о том, как изловил и доставил чекистам 37-й армии фашистского генерала.
— А теперь-то вы откуда узнали об этом? — смутился бывший разведчик.
— Теперь об этом знают все, кто присутствовал на процессе: председательствующий рассказал, характеризуя свидетеля Аганина.
— Ну тот случай с генералом не самый трудный…
— А какой был самым трудным?
Задумался, брови нахмурил:
— О самом трудном еще никому и никогда не рассказывал. Первыми узнаете. Самый трудный — это когда позвали меня под каким-то предлогом в комнату пыток. Чтобы проверить, как реагировать буду. А там человека избивали. Глянул на него — едва на ногах устоял. Показалось, что это мой брат. Очень похож. И на меня, одетого в гитлеровскую форму, вроде бы удивленно глянул. Но уверять не могу, что брат: видел-то мельком. И лицо у него — маска кровавая… Потом много страшного повидать довелось, постепенно разубедил себя, что это был брат. А когда вернулся с войны, узнаю: последняя весточка от брата как раз из тех мест, из Донбасса, пришла. Даже район совпадает. Вот как получилось. И если это действительно был брат, то что он думал обо мне в ночь перед расстрелом?
Полковник А. СГИБНЕВ.
Капитан 1 ранга М. КОРЕНЕВСКИЙ.
(Окончание следует)
Газета «Красная Звезда», 10 января, 1973 года.
(В настройках страницы, указанную дату опубликования, считать неправильной). 1963 г. — неверно. 1973 г. — верно.